Каждое поколение ищет в музыке отражение себя, своей тревоги, надежд, тайных побегов. Для российской независимой сцены середины 2010-х таким отражением стала Юлия Звягинцева, более известная как Kedr Livanskiy. Сегодня её имя звучит далеко за пределами Москвы — от Берлина до Нью-Йорка. Она стала символом новой волны музыки на русском языке, которая может быть одновременно камерной и глобальной.

Но её путь начался не с большого успеха, а с долгого и непростого поиска. Чтобы понять, почему новый альбом Myrtus Myth (2025) воспринимается как итог и новый этап одновременно, нужно вернуться в Москву, где в конце 1990-х и начале 2000-х формировался её вкус и будущее.

Москва детства

Юлия родилась и выросла в Москве, в спальном районе, где рядом с обычными дворами и школами постепенно появлялись новые торговые центры, рекламные щиты и ощущение огромного города, который всегда куда-то движется. Она никогда не стремилась в музыкальную карьеру с детства — это было скорее медленное приближение к тому, что станет её судьбой.

Родители поддерживали интерес дочери к искусству, но музыка в её детстве звучала как фоновая часть жизни: советские пластинки дома, радио с западными хитами, позже — кассеты и первые mp3-плееры. Уже в подростковом возрасте у Юлии появились группы, к которым она возвращалась снова и снова — The Cure, Aphex Twin, Cocteau Twins. Именно через эту смесь готической меланхолии и электроники она впервые поняла, что звук может быть пространством для побега.

Она училась рисовать, интересовалась кино и литературой, пробовала себя в разных сферах. В старших классах школы завела друзей, которые занимались музыкой: кто-то играл на гитаре, кто-то собирал домашние записи на старых компьютерах. Именно там появился первый опыт работы с инструментами — подражания, каверы и первые попытки написать что-то своё.

Университет и открытие электроники

После школы Юлия поступила в московский вуз, где изучала гуманитарные науки. В университете она столкнулась с другой атмосферой: здесь были студенты, увлекавшиеся артхаусным кино и новыми направлениями искусства, и многие из них слушали не только рок, но и электронную музыку.

Важным моментом стал 2011–2012 год. Тогда в Москве активно росла независимая сцена, появлялись клубы и вечеринки, куда приходили не ради моды, а ради настоящего увлечения. Именно там можно было услышать молодых диджеев, увидеть живые электронные сеты. Атмосфера рейвов в промзонах, квартирников и подвалов буквально втянула Юлию.

Именно в это время она впервые открыла для себя Ableton Live. До этого она пыталась писать музыку на гитаре, но электронная рабочая станция дала возможность создавать целые миры. Пробуя сэмплы, биты и вокальные партии, Юлия постепенно поняла, что её голос в сочетании с синтетическим звуком приобретает особую интонацию.

Первые эксперименты

Поначалу это были черновики, небольшие треки, которыми она делилась с друзьями. Некоторые быстро разлетались по локальным сообществам в соцсетях. Но ещё важнее было ощущение: музыка перестала быть просто увлечением, она стала способом высказываться, фиксировать внутренние состояния.

«Музыка для меня всегда была местом, где можно спрятаться, но в то же время и способом рассказать о себе», — говорила Юлия в одном из первых интервью.

Её друзья вспоминают, что тогда она могла часами сидеть за ноутбуком, перебирая ритмы и эффекты, будто собирала звуковую мозаику. Не было задачи угодить публике или сделать хит — всё строилось на интуиции и поиске звука, который соответствовал бы её состоянию.

Атмосфера Москвы 2010-х

Чтобы понять, как формировался её стиль, важно учитывать фон. Москва 2010-х была городом контрастов: небоскрёбы «Москва-Сити» и одновременно заброшенные заводы, где устраивались нелегальные вечеринки, студенческие тусовки и первые независимые лейблы. Ощущение, что всё вокруг быстро меняется, но будущее остаётся туманным.

В этой среде формировались многие музыканты — от хип-хопа до техно.

Но Юлия выбрала особый путь: сочетание русскоязычного вокала с электроникой, что тогда почти никто не делал. Это и стало первым шагом к её узнаваемости.

Имя как метафора

Появление псевдонима Kedr Livanskiy стало для Юлии не просто сценическим выбором, а символом. В интервью она признавалась, что искала имя, которое звучало бы одновременно поэтично и холодно, оставляло ощущение дистанции. «Кедр» — дерево, символ стойкости и северной природы. «Ливанский» — слово, уводящее в сторону экзотики и мифичности. Вместе они создавали образ музыканта, будто существующего на границе реальности и сна.

Именно с этим именем она начала выкладывать первые записи в интернет. В 2014–2015 годах русскоязычные блоги и независимые паблики стали активно делиться её треком «Sgoraet». Он звучал наивно и сыро, но в нём уже угадывался будущий стиль: мечтательный вокал, наложенный на минималистичную электронную основу, и ощущение тревожной близости.

Первые соратники и тусовки

Большую роль в её становлении сыграла московская андеграундная сцена. В это время рядом с Юлией были музыканты, которых можно назвать её соратниками: Flaty, Hmot, OL. Многие из них уже экспериментировали с электроникой, создавая собственные треки и играя сеты на вечеринках.

Они делились опытом: как правильно сводить треки, какие плагины использовать, как устроить живое выступление. В воспоминаниях участников того времени Kedr Livanskiy выделялась особой искренностью — у неё не было задачи «подстроиться» под звучание модной сцены. Она работала с тем, что рождалось внутри.

Один из друзей по цеху, диджей и продюсер OL, позже говорил:

«Юля никогда не пыталась быть частью тренда. Она делала музыку, которая шла от неё самой, и именно это подкупало».

Первый EP: January Sun

В 2016 году состоялся релиз её первого мини-альбома January Sun. Эта запись стала переходным моментом: её заметили не только в России, но и за рубежом. Лейбл 2MR (основанный участниками группы The Rapture) подписал Kedr Livanskiy, и это стало началом международного пути.

January Sun звучал как дневник молодой девушки, которая ищет своё место в огромном городе. Трек Razrushitelniy Krug сразу показал уникальность формулы: русский язык, лёгкий акцент в произношении и электронные аранжировки, больше напоминавшие атмосферные картины, чем танцевальные треки.

Ariadna и первый успех

Следующим важным шагом стал альбом Ariadna (2017). Он был записан уже более профессионально, но сохранил сырость и личный характер звучания. Здесь впервые появились песни на английском языке, что открыло доступ к новой аудитории.

Название альбома отсылает к мифу об Ариадне, подарившей Тесею нить, чтобы выйти из лабиринта. Для самой Юлии этот образ символизировал поиск выхода из личных и творческих тупиков.

Трек Love & Cigarettes быстро стал популярным на SoundCloud и попал в плейлисты западных слушателей. Критики отмечали её способность соединять русскую интонацию и мировое звучание.

Признание за рубежом

Западные медиа не остались в стороне. Впервые российский инди-музыкант, поющий на русском языке, оказался на страницах крупных международных изданий без оглядки на тренды.

Юлия стала гастролировать: Берлин, Варшава, Лондон. На этих концертах она часто выступала одна с ноутбуком и микрофоном. Минимализм сетов подкупал: её музыка не требовала больших декораций, она работала через атмосферу.

Разговоры о языке

Одной из тем, которая всегда сопровождала её карьеру, был выбор языка для песен. Многие российские артисты переходили на английский, чтобы расширить аудиторию. Юлия же, хотя и использовала английский в Ariadna, никогда не отказывалась от русского.

«Русский язык — это часть моей идентичности. Даже если он звучит необычно для западного слушателя, в этом есть моя сила», — говорила она.

Эта позиция сделала её особенной: она представляла новую волну российской музыки, которая не стесняется звучать аутентично.

Концерты и живой звук

Первые живые выступления Kedr Livanskiy были экспериментом. Она часто меняла аранжировки, тестировала треки в клубах.

Для неё визуальная часть — это продолжение музыки:

«Когда я пишу трек, у меня в голове сразу возникает фильм. Музыка и образ не существуют отдельно».

Сотрудничества и ремиксы

В этот период Kedr Livanskiy всё чаще участвовала в коллаборациях. Она делала ремиксы для коллег по сцене, сотрудничала с западными музыкантами. Один из заметных проектов — совместные треки с Flaty, где её вокал помещался в более экспериментальные электронные структуры.

Кроме того, её начали приглашать в качестве диджея. Сеты Kedr отличались от привычных танцевальных: они строились на плавных переходах и создании атмосферы.

Репутация и значение

К 2022 году у Kedr Livanskiy была уже устойчивая репутация. Она стала символом того, что российская независимая сцена может быть услышана в мире без компромиссов. Её музыка звучала в плейлистах BBC Radio 6, на фестивальных сценах Европы и в подкастах авторитетных диджеев.

Важно и то, что она вдохновила новое поколение. Молодые музыканты отмечали: после успеха Kedr Livanskiy стало проще поверить, что русскоязычная музыка может найти аудиторию за пределами страны.

Итог этапа

К началу 2020-х Kedr Livanskiy прошла путь от локальной артистки до международного имени. Её дискография отражала внутренние метаморфозы: от сырой романтики до клубной энергии с медитативным звучанием. Каждая пластинка становилась ответом на время и её собственное состояние.

Но самым важным шагом должен был стать новый альбом — Myrtus Myth (2025). Он обещал подвести итог десятилетия и показать, куда движется её музыка дальше.

Новый виток: рождение Myrtus Myth

2025 год стал для Kedr Livanskiy особенным. После трёх лет тишины, редких диджей-сетов и фрагментарных новостей о работе в студии наконец выходит её новый альбом — Myrtus Myth.

Уже само название звучало как загадка: смесь латинского и английского, отсылающая то к миртовым деревьям, то к мифам, переплетению природного и вымышленного.

Юлия рассказывала, что работа над альбомом шла почти два года. Часть треков рождалась в одиночку, дома, другая — в импровизированных студиях во время редких поездок. Она подчёркивала: Myrtus Myth — это «альбом о внутренней трансформации, о том, как мир меняется вместе с тобой».

Музыка как пространство

С первых минут Myrtus Myth задаёт интонацию: прозрачные синтезаторы, едва слышные шумы, голос, будто плывущий сквозь пространство. Но это уже не романтика ранней Kedr Livanskiy. Альбом звучит камерно, словно он предназначен не для танцпола, а для уединённого прослушивания в наушниках.

При этом чувствуется и рост продакшна: звук стал объёмнее, многослойнее.

Юлия научилась соединять минимализм и плотность, оставляя пространство для дыхания. Треки будто балансируют между светом и тенью, мечтой и тревогой.

«Для меня это история о том, как музыка может стать убежищем. Я хотела, чтобы она напоминала сад, где ты можешь спрятаться от суеты и одновременно услышать шорохи мира», — сказала она в одном из интервью.

Темы и настроение

Лирически альбом продолжает исследовать тему границы — между прошлым и настоящим, реальностью и вымыслом. В песнях часто звучат мотивы памяти, воспоминаний, снов.

Один из центральных треков — Myrtle Garden — напоминает медитацию: медленный ритм, мягкий вокал и повторяющаяся строка о том, что «сад всегда с тобой, где бы ты ни был». Здесь особенно чувствуется личный опыт Юлии: переезды, гастроли, жизнь между странами.

Другой трек — Invisible Threads, более тревожный: он строится на пульсирующем бите и напоминает о том, что все мы связаны невидимыми нитями, даже если кажется, что каждый изолирован.

Восприятие и отклики

Альбом сразу получил внимание международных медиа, но на родной сцене реакция была ещё теплее. Многие музыканты писали, что альбом звучит как «интимный дневник, открытый миру». Продюсер Flaty отметил:

«Юля всегда делала музыку сердцем, но тут она смогла донести её так, что слышишь не только звук, но и пространство вокруг него».

Слушая Myrtus Myth, ловишь себя на мысли, что это не просто альбом, а своего рода хроника внутреннего пути Kedr Livanskiy.

В отличие от ранних записей, где чувствовалась жажда эксперимента, здесь всё выстроено с удивительной ясностью.

Треки звучат как главы одной книги: от первых страниц, где мир только намечается, до финала, где тишина становится главным героем.

Нет броских хитов, нет очевидных «синглов», но есть цельная ткань, которая затягивает.

Особенно выделяется композиция The Last Light. Она строится на простом повторяющемся мотиве, но постепенно обрастает деталями, словно рассвет, который набирает краски. В ней есть ощущение надежды — тихой, но настойчивой.

Можно сказать, что Myrtus Myth — это музыка для внимательного слушателя. Она требует погружения, не отпускает сразу, но если отдаться ей, то открывается целый мир. И в этом её сила: она работает не как развлечение, а как пространство для диалога с самим собой.

Значение для карьеры

Myrtus Myth подытоживает почти десятилетие творческого пути Kedr Livanskiy. Но главное — он звучит как альбом взрослой артистки, которая нашла свой голос.

Для международной сцены это подтверждение, что Kedr Livanskiy — не случайное имя из «русской волны», а автор с устойчивой позицией.

Для российской — это символ независимости, музыки, которая не подстраивается под мейнстрим, а формирует собственный мир.

Сегодня она остаётся одной из самых ярких фигур независимой сцены.

«Музыка всегда была для меня способом построить мир, в котором я хочу жить. Если этот мир находит отклик у других — значит, всё было не зря», — сказала она недавно.

И, пожалуй, это лучшее определение того, чем стала Kedr Livanskiy для слушателей: проводником в мир, где можно услышать и город, и природу, и самих себя.